История создания первого русского гимна: композитор Львов

Автор: Кутищева Оксана Владимировна

Организация: 1-ый МОК

Населенный пункт: г. Москва

 «Я очень люблю Львова,

 он человек добрый,

 честный и умный»

Николай I [1].

                                                                                                         

         Символами любого государства являются флаг, герб и гимн. Россия не исключение  из этого правила. Но если о происхождении государственных герба и флага и их истории можно прочитать даже в любом школьном учебнике, то о создании гимна те же учебники умалчивают. Тем не менее, происхождение этого символа российской государственности имеет свою очень  непростую и интересную, но малоизвестную  историю.

В течение долгого времени Россия своего государственного гимна не имела. До XVIII века исполняли церковные православные гимны. При Петре Великом использовался «Преображенский марш», звучавший в честь побед России, при смотрах и парадах, при Бородинском и Лейпцигском сражениях, при въезде в Париж в 1814 г. русских войск.

После победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года в стране стала остро чувствоваться потребность в новом музыкальном государственном символе. Так при Александре I появляется первый официальный гимн России,  хотя назвать его полностью «русским» вряд ли можно: музыку  композитор Г. Кери заимствовал у английского гимна «Боже, храни Короля!», текст которого перевел в 1815 году поэт В.А. Жуковский, добавив несколько строк А.С. Пушкина. Такое увлечение символикой туманного Альбиона объяснялось тем, он был очень популярен в то время в Европе, как мелодия антинаполеоновской коалиции. 

Новое сочинение называлось «Молитва русских», хотя не отражало их национальных особенностей. Исполнялось произведение во время торжеств до 1833 года, когда император Николай I, известный своим стремлением укреплять национальные начала в российском обществе,  поручил создать новый истинно русский гимн. А  произошло это так.

В августе 1833 г.  Николай I со свитой посетил  Пруссию и Австрию. Так как у русских своего гимна не было, исполняли английский. Видимо, государь неуютно себя чувствовал на торжественных встречах, где звучали национальные гимны. Вернувшись из поездки, Николай I говорит о создании русского гимна с Шефом III отделения и корпуса жандармов генералом А.Х. Бенкендорфом, в подчинении у которого находился будущий автор музыки нового гимна Алексей Федорович Львов. Вот как композитор вспоминал об этом позже: «Граф Бенкендорф сказал мне, что Государь, сожалея, что мы не имеем своего народного гимна и, скучая слушать музыку Английскую, столько лет употребляемую, поручает  мне попробовать написать гимн Русский»[2].

Здесь возникает ряд вопросов. Вот первый из них: почему Николай так настаивает и торопится с созданием гимна именно в 1833 году? Объяснения самого Алексея Федоровича, данные им на первый вопрос, вряд ли могут удовлетворить исследователя. Вот к каким выводам по данной теме приходит автор книги «Боже, Царя храни!»: история первого Российского гимна» В.В. Крутов:  «Взошедший на престол Николай I делает все, чтобы Россия увековечила величие победы в войне 1812 года. В Москве, испытавшей нашествие Наполеона, возводится Храм Христа Спасителя на деньги, буквально собираемые всем миром. Россия осознает величие этой победы настолько, что появляется необходимость создания своего национального гимна»[3].  Можно согласиться с этим мнением, тем более что действительно, в том же году по велению Государя 25 декабря (в день изгнания французов из России) эта музыка звучала во всех залах Зимнего Дворца, до этого была исполнена в Москве в Большом театре.  Однако национальным гимном она названа тогда не была и на широкую публику не вышла. Для какого же события приберегал Император столь понравившуюся ему  мелодию?

Приближался 1834 год, а 20 лет назад он, 18-летний, вместе с братом Императором Александром I въезжал во главе победоносной русской армии в Париж, как один из освободителей Европы! Вряд ли такие моменты изгладились из памяти Николая. Это-то событие он и решил увековечить спустя 20 лет, возведя памятник своему брату. Но не как освободителю России. Здесь уместно вспомнить фразу, произнесенную Александром I в разгар Отечественной войны: «Общество желало его (Кутузова) назначения, и я его назначил, сам же я умываю руки»[4]. Вся слава за изгнание врага из страны по праву принадлежит  М.И. Кутузову, жива в народе память о нем, живы воины, сражавшиеся под его началом. Но полководцев не возвеличивают раньше правителей. Поэтому сначала в 1834 г. появился в столице Александрийский столп, а лишь спустя 3 года на Невском проспекте, замыкая  с двух сторон колоннаду Казанского собора, памятники М.И. Кутузову и М.Б. Барклаю де Толли.

Хоть и написано в путеводителях, что «Александровская колонна посвящена победе России в Отечественной войне 1812 г.»[5], но торжественное открытие ее приурочено как раз в 20-летию освобождения русской армией Парижа, а соответственно и Европы. Здесь, не покривив душой, можно воздать должное и Александру I, который после смерти Кутузова, руководил действиями союзников в Лейпцигском сражении октября 1813 г., где Наполеон потерпел сокрушительное поражение. После этих событий все военные действия велись уже на территории Франции. Авторы современных школьных учебников так описывают это событие: «14 марта 1814 года союзные войска вступили в Париж. Во главе российской армии ни белом коне красовался император Александр I, в одночасье ставший не просто победителем Наполеона, но и «царем царей». Он вынудил Наполеона подписать отречение от престола и отправиться в ссылку на остров Эльба»[6]. Именно для придания величественности данному событию, Николай и торопит с написанием гимна, но вовсе не торопится обнародовать его перед широкой публикой до определенного момента.

Видимо, замысел этот вынашивался им давно, уж очень обдуманные требования еще в 1829 г. он предъявляет архитектору О. Монферрану, строго определяя вид будущего памятника, названного позже Александровской колонной, и его размер (гранитный обелиск высотою более 100 фунтов). Столь же четко в 1833 г. были сформулированы и пожелания в отношении будущего гимна: чтобы в мелодии и тексте не было фанфарных звучаний, призывов к победе, а звучала музыка, близкая к молитве. Такой выбор Императора не случаен. Начав правление с восстания декабристов, стремясь в первую очередь обеспечить устойчивость существующих в стране порядков, Николай краеугольным камнем своего правления выдвигает своеобразный девиз: «Православие, самодержавие, народность». Данная идеология была разработана президентом Российской Академии  наук, министром просвещения графом С.С. Уваровым. Между народом и монархом, считал Уваров, всегда существовало неразрывное духовное единство, которое было и будет гарантом успешного развития России. «Теория официальной народности» становится государственной идеологией николаевской эпохи, и создание гимна-молитвы очень способствует такому единению.

Получив ответ на первый вопрос, возникающий в связи с созданием гимна, попытаемся ответить на следующий: почему авторами столь важного сочинения Император видит, к примеру, не известных в то время всей просвещенной России поэта А.С. Пушкина и музыканта М.И. Глинку -  основоположника русского направления в классической музыке? Понятно, что создание нового государственного символа Российской империи было делом весьма ответственным, и император тщательно продумывал кандидатуры авторов нового гимна. Ответ на этот вопрос дает в своем исследовании В.В Крутов: «Николай не привлек к сочинению гениальных Пушкина и Глинку – они по-своему могли понять задачи и предложить слишком свое решение. Вариант Львов-Жуковский был, может быть, проще, но гарантированно преданный»[7].  С выбором известного поэта В.А. Жуковского в качестве автора текста все более или менее понятно, так как он был создателем слов первого гимна, являлся близким и преданным царской семье человеком, которому Николай доверил воспитание наследника престола Александра Николаевича. Все эти факты общеизвестны. Но почему император  Николай избрал в качестве композитора первого российского гимна никому не известного в то время скрипача, своего адъютанта Алексея Федоровича Львова? Кем был этот человек, как смог добиться такого расположения и доверия Государя?

Алексей Федорович Львов (1798-1870) был из старинного дворянского рода, все представители которого честно служили России.  Главную роль в становлении личности Алексея сыграла семья, основой которой были взаимная любовь и уважение, дружба и непререкаемый авторитет родителей. Многочисленное свое потомство, состоящее из 17 детей,  старший Львов воспитывал в духе почитания и уважения власти, преданной и честной службе ей. Преданность императору, незыблемость его власти -  вот основы, на которых воспитывалось ни одно поколение этого многочисленного дворянского рода.

Надо также отметить, что, искренне веря в Бога, живя по Его заповедям, Федор Петрович  воспитал в детях чувство сострадания к бедам ближнего,  отзывчивость, добросердечность, что найдет свое отражение в дальнейшей судьбе его детей.  Какую бы должность не занимал, в каком бы звании не находился позднее Алексей Федорович, всегда он был   очень внимательным и заботливым  начальником, чутко откликающимся на беды каждого  из  его   подчиненных, чем вполне обоснованно заслужил их любовь и уважение.

Родители Львова, будучи  сами людьми высокообразованными, талантливыми, культурными, имеющие разносторонние интересы,  старались  не  только  дать  детям образование, но и развить их природные способности. Именно  отец,  заметивший в мальчике музыкальную одаренность,  не жалея средств и сил старался всячески развить ее, что сыграло свою решающую роль в дальнейшей судьбе Алексея Федоровича, как музыканта.

В 16-летнем возрасте Алексей Львов, как и его старший брат Петр, начал учебу в Институте Путей Сообщения. Учеба Львова складывалась достаточно успешно, в 1818 г. он с отличием окончил курс инженеров уже в чине поручика. Имя Алексея Львова как лучшего ученика  было занесено золотыми буквами на памятную мраморную доску Института. Согласно повелению императора Александра первый выпускник данного учебного заведения направлялся на самые трудные объекты,  где полученные им знания и умения принесли бы наибольшую пользу. Сам Львов вспоминал позже: «В 1818 году я вышел первым воспитанником… и был командирован по высочайшему повелению для производства работ на военные поселения Новгородской Губернии под начальство графа Аракчеева»[8], где под его началом прошел суровую школу, но исполнительностью и честностью смог заслужить расположение жестокого и требовательного графа. Именно там Львов и познакомился с  Императором Александром и его братом Николаем, которым Аракчеев отрекомендовал подчиненного как отличного офицера и инженера.

 Начав службу при Александре I, Львов также честно, преданно и добросовестно служил при двух следующих государях: Николае I и Александре II, никогда не стремился к продвижению по служебной лестнице,  не льстил, не выслуживался. Именно поэтому каждый из императоров дорожил бескорыстным и искренним Львовым, служащим не за новые назначения и награды, а по велению своей совести и долга. Уверенность государей  в том, что любое порученное ему дело Алексей Федорович выполнит аккуратно и в срок, подтверждают многочисленные обязанности, которые Львов исполнял при дворе.

Не предпринимая никаких к тому усилий, более того, не желая продвигаться по служебной лестнице, за очень короткое время малоизвестный офицер, военный инженер Алексей Федорович Львов после участия в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., где он не раз проявлял личное мужество и отвагу, совершает головокружительную карьеру от поручика до генерал-майора. Он был старшим адъютантом в штабе военных поселений при Аракчееве, секретарем при графе Бенкендорфе, служил в Кавалергардском императорском полку, был флигель-адъютантом Николая I, старшим адъютантом Корпуса Жандармов,  управляющим делами Императорской Главной Квартиры и Собственного Его Величества конвоя, тайным советником, обер-гофмейстером двора, сенатором. Многие служебные обязанности им исполнялись одновременно.

Но кроме добросовестной службы было у Алексея Федоровича и страстное увлечение, начавшееся с детства: верной спутницей его на протяжении более чем 60 лет была музыка. Возможно, живя в другое время, Алексей Федорович  полностью бы посвятил себя любимому делу, но по негласным законам XIX века музыкальная деятельность, как и литературная, считалась лишь увлечением. Находясь на государственной службе, исполняя множество обязанностей, Львов не мог уделить музыкальным занятиям достаточно времени, что, безусловно, приносило ему душевные страдания. Ощущение счастья и свободы приходило к нему только во время выезда в отпуск за границу, где он полностью мог посвятить себя любимому делу, хоть на несколько месяцев став артистом, где его талант был признан, а мастерство оценено по достоинству.

Не получив должного признания на Родине, да и могло ли оно тогда состояться в России, где не было профессионального музыкального образования, а все находилось на уровне любительства, Львов стремится за границу, где знаменитые музыканты уже оценили его талант, пораженные не только виртуозностью его игры на скрипке, он и той чувственностью, новизной, которой он добивался в ходе этой игры. Г. Берлиоз, Ф. Лист, Ф. Мендельсон  считали, что русский скрипач первый среди лучших. Роберт Шуман, присутствовавший на одном из его скрипичных концертов, писал потом в рецензии: «Если в России играют так, как господин Львов, то всем нам надо ехать в Россию не учить, а учиться!»[9].  Можно сказать, что в лице Алексея Федоровича Львова просвещенная Европа знакомилась с состоянием в России музыки как искусства. Зарубежные музыканты-профессионалы признавали и его теоретические знания в этой области, считались с мнением Алексея Федоровича, так как  именно он единственный из русских музыкантов был приглашен для участия в международной комиссии по утверждению единого камертона, его книга «Советы начинающему играть на скрипке» была принята к обучению  молодых артистов Брюссельской консерватории.

К сожалению, подобного признания у себя на родине Львов не получил. Козни завистников, интриги высокопоставленных недоброжелателей, пекущихся лишь о собственном благе, отсутствие профессионалов-музыкантов, способных по достоинству оценить талантливого соотечественника, все это огорчало музыканта, подрывало его силы и уверенность в себе. Противодействие чиновников приводило к тому, что многие из его сочинений светского характера оказались недоступными для основной массы населения, часть  написанного исполнялась очень недолго. Будучи истинным патриотом,  Алексей Федорович глубоко переживал, что сделанное им для России его Родиной не признано и не востребовано так, как это было за пределами его Отечества.

Как ни  странно это может показаться, но первым, кто признал талант     музыканта,  был  Николай I. Именно он  поручает Львову заняться делом государственной важности – написать мелодию российского гимна. Музыку Львова он ценил выше сочинений всех остальных композиторов, так как именно в ней находил то единение народа с правителем, к которому всегда стремился, сочинения и игра композитора не раз вызывали искренние слезы Императора и членов его семьи.

Львов не обманул ожиданий Государя при создании гимна. Он позже отмечал: «Задача эта показалась мне весьма трудною, когда я вспоминал о величественном гимне Английском, об оригинальном гимне Французов и умилительном гимне Австрийском. Несколько времени мысль эта бродила у меня в голове. Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, для всякого понятия, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа от ученого до невежи»[10]. Композитор верно понял желание Императора, и тщательно продумывал мелодию будущего гимна. О том, как создавалась «Молитва русского народа», Львов оставил воспоминания в дневнике: «В один вечер, возвратясь домой поздно, я сел к столу, и в несколько минут гимн был написан. Написав эту мелодию, я пошел к Жуковскому, который сочинил слова… Положив гармонию простую, но твердую, я просил графа Бенкендорфа гимн прослушать»[11]. Вскоре сочинение было представлено на высочайший суд. Государь вместе с императрицей и великим князем Михаилом приехали слушать гимн в Певческий корпус, где присутствовал весь хор и два оркестра военной музыки.

За реакцией Императора композитор наблюдал с трепетом, но их совместный с Жуковским труд был благосклонно принят царственными особами, о чем Львов писал: «Государь, прослушав несколько раз, сказал мне: «Великолепно! Спасибо, спасибо, прелестно! Ты совершенно понял меня!»…  Ни интриги, ни зависть не могли опрокинуть это сочинение: мигом музыка гимна разнеслась по всем полкам, по всей России и, наконец, по всей Европе»[12].  (Поскольку «Записки» Львов написал позже указанных событий, уже зная дальнейшую судьбу своего сочинения, он называет его гимном, но в первоначальном варианте музыка и текст именовались «Молитвой русского народа»).

Львов нисколько не приукрашивает события. Музыка его действительно завоевала сердца публики с первых же аккордов, что подтверждают отрывки из газетных статей о тех событиях. Первое исполнение нового сочинения на публике по повелению Николая I состоялось 11 декабря 1833г. в московском Большом театре. Вот как описывал это событие корреспондент журнала «Молва»: «Вчера 11 декабря Большой Петровский Театр был свидетелем великолепного и трогательного зрелища, торжества благоговейной любви народа Русского к Царю Русскому… Единогласное «Ура!», вырвавшееся в одно мгновение из всех уст, потрясло высокие своды огромного здания. Гром рукоплесканий заспорил с громом оркестра… Все требовало повторения»[13].

После исполнения гимна в Москве Львов получил письмо от Инспектора  Репертуара Императорских театров А. Верстовского, в котором он также дает высокую оценку новому сочинению: «Душа полна восторга! В ушах гремит еще отголосок 400 человек музыкантов и певцов. Не могу пересказать вам и сотой доли того эффекта, которому причиной Ваш молебный гимн «Боже Царя храни!». Вы представить себе не можете, что сделалось с нашими зрителями в Большом театре: все, что ни было в нем, с первым ударом встало, как бы очарованные волшебным, небывалым эффектом»[14].

Консервативная московская публика восторженно приняла  «Молитву русского народа», теперь ее предстояло услышать и петербуржцам.  10 января на представлении оперы М.И. Глинки «Иван Сусанин» в Александринском театре в заключение два оркестра, хор певчих и все певцы и певицы русской оперы  исполнили новое музыкальное произведение Львова и Жуковского. Вот как описал происходившие далее события автор заметки, помещенной в Северной пчеле: «Огромная зала была наполнена публикой. При первом аккорде все встали с мест своих… Соло пел и пел с искусством заслуженный наш певец В.М. Самойлов. По окончании пения единодушное «Ура!» потрясло стены театра. По общему требованию песнь была повторена, и восторг излился снова громкими восклицаниями»[15]. Как видим, вкусы москвичей и петербуржцев совпали. Не желая принимать один столь важное решение о провозглашении гимном мелодии безвестного композитора, Николай опробует ее сначала в узких светских кругах Москвы, затем Петербурга, ожидая реакции театральной публики. Получив ее одобрение, Император утверждает «Молитву русского народа» национальным русским гимном.

30 августа 1834 г. – торжественное открытие Александровской колонны на Дворцовой площади Петербурга. Вот описание событий того дня архитектором О. Монферраном: «В 7 часов утра с Нарышкина бастиона ударила пушка, возвестив о том, что в городе праздник. Улицы, ведущие к Дворцовой площади, Адмиралтейству и Сенату, были сплошь запружены публикой, привлеченной новизной столь необычного зрелища. Толпа возросла вскоре до таких пределов, что кони, кареты и люди смешались в одно целое. Дома были заполнены до самых крыш. Не оставалось свободным ни одного окна, ни одного выступа, так велик был интерес к памятнику. Полукруглое здание Генерального Штаба, напоминавшее в этот день амфитеатры Древнего Рима, вместило 10000 человек»[16].

Отвечая желаниям царственного заказчика, архитектор  спроектировал памятник из огромного гранитного монолита весом 230 тысяч пудов в виде колонны высотой 47,5 метров, которую венчала фигура ангела с крестом (скульптор Б. И. Орловский). На пьедестал весом 25 тысяч пудов колонну устанавливали 400 строителей и 2 тысячи солдат – ветеранов войны с Наполеоном… Подъем столь тяжелого памятника при большом стечении народа был опасен, однако расчеты Монферрана были верны. Он так вспоминал о минуте и своего триумфа: «Через 40 минут после начала подъема монолита на верхушке взметнулся государственный флаг: монолит встал на место»[17]. Вот в этот самый момент и пронеслась над заполненной народом площадью величественная, и в то же время очень похожая на молитву мелодия Львова, а простые слова, написанные Жуковским, понятные каждому присутствующему, вряд ли оставили кого равнодушным. Вот он тот момент единения Государя с народом, который так тщательно готовил Николай! Вряд ли в эти минуты нашлось хоть одно сердце, которое не откликнулось на увиденное, не прочувствовало торжественность этой минуты, гордости за свою страну и ее славных правителей.

Николай был полностью удовлетворен работой Львова и Жуковского. За создание гимна Львов получил от Государя драгоценную табакерку с бриллиантами.  Гимн стал популярен, Львов -  знаменит.

А что же в Европе? Не раз, выезжая по долгу службы и в отпуск за границу, Алексей Федорович мог лично убедиться в том, как принимали иностранцы его новое творение. Вот один из его рассказов. В апреле 1844 г. Львов поехал за границу как частное лицо. Вот отрывок из его воспоминаний: «Когда мы доехали до Берлина, все служебные дела из головы моей выкурились, и я опять преобразовался в артиста. На вечере в Дрездене, где присутствовали и Саксонские принцы и принцессы, музыка была встречена с восторгом. Был исполнен наш народный гимн, рукоплескания, стук ногами и стульями, крики раздались по всей зале. Я должен был повторить, тот же восторг, те же крики Vivat Nicolaus! Меня целовали, шептали мне в ухо: «Мы стали Русскими!» Музыканты отказались от всякой платы. Надо было мне, Русскому артисту-генералу, не остаться в долгу. Я велел подать ужинать на все число музыкантов»[18].

А вот описание другого музыкального вечера, который Львов устроил 7 июня того же года в Дрездене: «Вчерашнего числа Генерал Львов пригласил к себе в залу Hotel de Saxe многочисленное блистательное общество... В заключении вечера был исполнен (на Немецком языке) Русский гимн под собственную дирижовку сочинителя. Невыразимо впечатление, произведенное этой пьесою на собрание. Раздался бесконечный гул восторженного исступления, который затих только тогда, когда по общему требованию приступлено было к повторению гимна»[19]. Создание гимна еще более способствовало росту популярности музыканта за границей, где его уже знали как искусного скрипача.  А вместе с его славой росла и слава России, так как гимн принимался иностранной публикой с неподдельным восторгом.

Именно с 1833 года Львов стал вхож в императорскую семью, не раз повторяя, что именно музыка открыла ему двери царского дома. По просьбе Государя он сочинял небольшие пьесы для членов его семьи, в которых сам Николай играл на трубе, очень смущаясь, если фальшивил, аккомпанировал дочерям царя, устраивал регулярные домашние концерты в Зимнем дворце. Кроме участников, никто на эти концерты никогда не приглашался. Во время представления царила теплая домашняя атмосфера, о чем музыкант сообщал в воспоминаниях: «Императрица в простом платье, Государь в сюртуке без эполет, часто для шутки садились на пол, пели из-под фортепиано»[20]. После одного из публичных концертов Львова Государь за ним прислал, вышел к нему на встречу из ложи, обнял его и сказал: «Никогда так музыка на меня не подействовала как сегодня; мне совестно было, я прятался за колонну, чтобы никто моих слез не видывал; ты заставил меня войти в самого себя!»[21].

Кроме гимна более 40 духовных сочинений композитора исполнялись как в столице, так и за ее пределами и были хорошо известны, так как звучали не только в концертных залах, но и в церквях и монастырях во время богослужений. Львов собрал, а иногда и полностью восстановил практически утраченные древние старинные молитвы. Он первый начал упорядочивать церковное пение, сохраняя первозданность русских напевов. Теоретические труды Алексея Федоровича  в этой области положили начало новому направлению в истории церковного гармонического пения в России, послужили верной основой для других сочинителей духовной музыки.  А для скорейшего внедрения в жизнь своего новшества, Львов разработал систему регентов – специально обученных новому пению людей, которые потом передавали свои знания хорам при церквях и монастырях. И по сей день все духовные сочинения для хоров пишутся в гармонии,  заложенной Львовым.

Около 25 лет, руководя уникальным музыкальным коллективом России, каким являлась Придворная Певческая Капелла, Алексей Федорович Львов сделал для процветания этого учреждения, а вместе с ним и развития музыкальной культуры своего Отечества достаточно много: исполнительское искусство певчих достигло небывалых высот, улучшился и расширился репертуар придворного хора.

На базе Капеллы по инициативе директора впервые в России открылись музыкальные классы, которые готовили своих отечественных инструменталистов, и явились прообразом консерватории. Первый в России симфонический оркестр будет составлен именно из выпускников этих музыкальных классов.

Благодаря усилиям Алексея Федоровича Россия узнала о существовании нового в то время инструмента – саксофона.

Также с целью просвещения соотечественников и приобщения их к классической музыке, Львов создает первое в России «Концертное общество», пользующееся большой популярностью в столице и отличающееся высоким качеством концертов, составителем, дирижером и исполнителем на которых был сам Алексей Федорович.

По  велению  императора  Александра II   директор  Капеллы    Львов осуществлял также надзор за всеми хорами столицы, добился такого единства исполнения во всех этих коллективах, что при необходимости проведения важных церемоний,  можно было составить один огромный хор, где количество певчих никак не сказывалось на качестве их пения, что и было продемонстрировано при торжественном открытии Исаакиевского собора, сопровождавшегося пением хора из 1000 певчих.

За столь успешную музыкальную деятельность Алексею Федоровичу были присвоены следующие звания: Обер Гофмейстер, Действительный Тайный Советник, Почетный вольный общинник Императорской Академии Художеств, Почетный член Санкт-Петербургского Филармонического общества, Почетный член Академии Пения, Магистр-Почетный член Болонской Академии, Почетный член: Лондонской Академии, Сицилийской Академии в Риме, Венской Академии и Венского музыкального общества,  Берлинской Академии изящных искусств и Академии Пения, Роттердамской Академии, Саксонского музыкального общества, Флорентийского Филармонического общества, Академик и профессор класса Капельмейстеров Флорентийской Академии. 

         Надо так же отметить и огромную благотворительную деятельность, которую вел всю свою жизнь Алексей Федорович Львов. По законам того времени все средства, получаемые от различных концертов, шли на оказание помощи  неимущим ближним.  Выступления Львова пользовались популярностью, на них присутствовала столичная элита, так что доходы от концертов получались солидные. А расходовались они не только на содержание различных обществ, но и на помощь артистам, в первую очередь певчим Капеллы. Достаточно сказать, что и после смерти заботливого директора семьи исполнителей продолжали получать проценты с капиталов, устроенных в свое время Львовым.

«Боже Царя храни!» Эти слова не только принесли композитору известность, они были смыслом всей его жизни. Недаром Львов, спустя 15 лет после написания гимна, обратился к Императору с просьбой внести первую строку гимна потомственно в свой герб, о чем сделал в дневнике следующую запись: «22 января 1848 года получил я извещение герольдии о высочайшем утверждении герба нашего с девизом «Боже, Царя храни!»,  и именно так, как я просил, т.е. надпись пожалована роду дорогого друга моего батюшки, которому я всем обязан, и самим музыкальным талантом, без которого и гимн этот существовать не мог»[22].

Еще одна из заслуг музыканта Львова состоит в том, что возможно именно он, обретя через свой талант расположение к себе царской четы, способствовал развитию музыкальности, а через нее развитию душевности, чувствительности, сострадательности, как самого императора, так и членов его семьи.

Всю свою жизнь, занимаясь музыкой, Львов глубоко переживал прекращение этих занятий. Стремительно надвигавшаяся глухота, явившаяся последствием падения с лошади во время маневров 1845 г., общее нездоровье, преклонный возраст музыканта мешали продолжению любимого дела. С какой болью Алексей Федорович описывает вердикт, вынесенный врачами: «1866 год. Доктора запретили мне всякое занятие музыкой, не позволили играть на скрипке, слушать музыку и даже писать ноты. С потерею этого искусства я чувствовал себя осиротелым; мне казалось, что я лишился друга, с которым так дружно прожил более полувека»[23]. Тогда он  «лишил голоса» свою дорогую скрипку Маджини, на которой играл более 50 лет, тогда же «попрощался» со столь любимым им Бетховеном. Лучший портрет немецкого композитора, хранящийся у Львова, украшенный золотою коронкой, он закрыл черным крепом. Оставшиеся 4 года жизни Алексей Федорович, четко соблюдая предписания врачей,  музыкой больше не занимался.  Жизнь потеряла для него всякий смысл…

«Трудился на благо России», - так можно охарактеризовать жизнь и деятельность А.Ф. Львова - человека с разносторонними интересами, виртуозного скрипача и талантливого композитора, музыкального реформатора, преданного подданного 3-х императоров, который занимая высокие государственные посты, оставался честным, трудолюбивым подчиненным,  внимательным и заботливым начальником. Хотя имя Львова малоизвестно сейчас, но полностью оно не стерто из памяти народа.

 История имеет свойство развиваться по спирали, чему найдем подтверждение и в нашей работе.  В начале XX века в России шел сбор средств на создание в столице памятника трем популярнейшим в народе композиторам. Такими были названы не М.И. Глинка, не М.П. Мусоргский, не П.И. Чайковский, с чьим творчеством были лучше знакомы знатоки и любители театра. Народ выбрал сочинителей русской духовной музыки Д.С. Бортнянского, П.И. Турчанинова, А.Ф. Львова, произведения которых были известны и любимы. Написанные для церкви, они были доступны основной массе населения. К сожалению, памятники так и не были установлены в связи с большими переменами в России в начале ХХ века. В советское время духовная музыка не популяризировалась, а уж царские гимны и их создатели тем более. Но сегодня имя и труды Львова вновь привлекли внимание.  Примером тому бюст Алексея Федоровича, установленный на  отремонтированной сцене Придворной Певческой Капеллы Санкт-Петербурга, его духовные произведения, исполняемые хором Капеллы и другими коллективами, ряд книг и статей, посвященных деятельности композитора. Данная статья –  скромный вклад в продолжение этой работы.

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

И ЛИТЕРАТУРЫ:

 

I. Источники:

а) неопубликованные материалы

1.1.  Молитва русского народа. Объяснительная записка А.Львова; выписка из письма А.Н. Верстовского; выписка из журнала «Молва». 1833// Российская национальная библиотека (РНБ). Ф.446 Львов, д. 14.

б) опубликованные материалы

1.2. Львов А.Ф. Записки// Русский архив. М., 1884, кн. 2, № 4.

1.3. Львов А.Ф. Записки// Русский архив. М., 1884, кн. 3, № 5.

Периодическая печать

1.4. Северная пчела, 1843, 11 января.

1.5. Северная пчела, 1844, 20 октября.

Другие опубликованные источники

1.6. Львова Е.Н. Рассказы//Русская старина. М., 1880, т. XXYIII (июнь, август).

II. Литература:

2.7. Буганов В.И. Зырянов П.Н. История России. Конец XVII – XIX век. М., 1995.

2.8. Бутанян Г.Г. Петербург за 3 дня. СПб., 1994.

2.9. Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России. М., 2004.

2.10. Крутов В.В. Боже, царя храни! История первого российского гимна. М., 1998.

2.11. Суслов В.Н. Рассказы о Ленинграде. Л., 1988.

2.12. Шуман Р. О музыке и музыкантах. Собрание статей. В 2 т. Т. 2. М., 1978.

Опубликовано: 12.08.2016